«Неважно, насколько близко ты к плей-офф — либо там, либо нет». Интервью вратаря Тарасова

Даниил Тарасов выступает в системе «Коламбуса» пять лет. Последние три года он является бэкапом Элвиса Мерзликина в НХЛ. Прошедший сезон сложился для 26-летнего россиянина не лучшим образом. Вратарь провел только 20 матчей в регулярном чемпионате, в которых отражал 88,1% бросков. «Блю Джекетс» оказались в шаге от выхода в плей-офф. В интервью «ВсеПроСпорт» Тарасов рассказал, где проводит отпуск, почему его не тренирует отец (тренер вратарей «Автомобилиста» Вадим Тарасов), как он оценит прошедший сезон и как тяжело было его команде пережить гибель одноклубника Джонни Годро.

«С отцом на тему моих тренировок вообще не общаемся»

— Как и где проводите отпуск?

— Сейчас я нахожусь в России, в Екатеринбурге. Пока отдыхаем здесь с семьей.

— Как долго планируете отдых? Уже начали думать о предсезонной подготовке?

— Да, с начала июня (разговор состоялся в конце мая – прим. ред.) уже начну возвращаться к работе. Хотя работа никогда полностью не прекращается — просто после сезона она идет в меньшей степени. Сейчас больше такая восстановительная работа, чтобы поддерживать базовые кондиции. Нужно дать организму отдохнуть и настроиться на новый рабочий сезон.

— Вы всегда живете в Екатеринбурге, когда приезжаете в Россию? Или это связано с тем, что ваш папа сейчас здесь работает?

— Нет, это не связано. Последние четыре года, когда я приезжаю в Россию, я нахожусь здесь. В Екатеринбурге удобно, хорошие условия для подготовки.

— Надолго приезжаете в Россию?

— По-разному бывает. Конкретные сроки назвать сложно, но минимум полтора месяца мы обычно здесь проводим. Приезжаем на родину, чтобы повидаться с родными и друзьями, хочется побыть на родной земле.

— Когда начинаете подготовку, вам папа помогает в тренировочном процессе?

— Нет. Я работаю самостоятельно, у меня есть свои тренеры, с которыми я взаимодействую. Это и специалисты из Северной Америки, и из Европы. Они помогают мне в подготовке. Все-таки специфика хоккея немного отличается в разных регионах, особенно между Северной Америкой и Россией. Поэтому я работаю с теми, кто специализируется именно на североамериканском хоккее.

— То есть это именно североамериканские и финские тренеры, не русскоязычные специалисты?

— Да, это североамериканские и финские специалисты. С ними я уже не первый год сотрудничаю.

— Сейчас, пока вы в России, вы продолжаете с ними работу дистанционно?

— Да, сейчас тренируемся дистанционно. Мы уже давно вместе работаем, они знают мои особенности, я - их подход. У нас выстроена комфортная и эффективная схема взаимодействия. Многие игроки в межсезонье работают дистанционно, а уже ближе к тренировочным лагерям в НХЛ переходит работа в очный формат.

— А ваш папа в принципе участвует в вашем тренировочном процессе? Может, дает советы, обсуждает с вами игру?

— Нет, мы с ним на эту тему вообще не общаемся.

— Это с самого начала так было? Довольно нетипичная ситуация, когда отец не вовлечен в хоккейную часть.

— Ну, как я уже сказал, у меня есть другие люди, которые непосредственно отвечают за подготовку. У каждого — своя специфика работы. Я доверяю тем специалистам, с которыми сотрудничаю, и мне комфортно работать именно с ними.

«Жизнь в Северной Америке и в России отличается: магазины, кафе, рестораны»

— Сергей Бобровский известен своей невероятной дисциплиной — он очень внимателен к рутине, у него длительные тренировки, разминки, растяжки. А как у вас выстроен режим? Вы тоже можете тренироваться буквально с шести утра до вечера или у вас немного по-другому?

— Здесь, наверное, у всех все индивидуально. В последний год, особенно в межсезонье, старался начинать заниматься раньше, в плане времени. То есть, допустим, с раннего утра, чтобы вторая половина дня была более свободна на какие-то восстановительные мероприятия и, в то же время, чтобы провести время с семьей. У меня год назад родился ребенок, и в сезоне нечасто получается много времени вместе проводить. Хочется это как-то восполнить — зарядиться дополнительной энергией, которую дает семья. Когда ты с близкими, это тоже своего рода восстановление. Поэтому, наверное, в частности и из-за этого немного изменился сам режим — в сторону более раннего начала тренировочного процесса.

— Вы высокий, при этом худой. Насколько тяжело поддерживать низкий процент жира во время сезона?

— На самом деле в сезоне его проще поддерживать, чем в межсезонье. Потому что в межсезонье все-таки больше соблазнов, нет такого жесткого графика. Особенно в первое время, когда только закончился сезон, возникает много второстепенных факторов: ты собираешься куда-то ехать отдыхать или, как в нашем случае, переезжаешь в Россию. Появляются дни сборов, перелетов, смена часовых поясов — не всегда получается питаться вовремя, как ты привык. Потому что надо адаптироваться к новому времени, к новой бытовой обстановке. Жизнь в Северной Америке и в России отличается в этом плане: магазины, кафе, рестораны.

— А вы вообще внимательно относитесь к питанию?

— Да, думаю, что сейчас вообще очень много ребят пристально следят за питанием, здоровьем. Очень многие работают с диетологами. Но в любом случае, игрок может попробовать разные подходы, но результат — он на льду. Все сводится к тому, какой ты результат показываешь в игре.

— А вы к какой категории относитесь? К тем, кто должен строго придерживаться режима, или вы можете позволить себе есть что угодно и все будет в порядке?

— Я бы сказал, что я где-то посередине. Не скажу, что могу есть все подряд и не буду поправляться. Если есть, скажем, много мучного или сладкого и при этом не заниматься физической активностью, то, конечно, прибавка будет. Но и сказать, что у меня какие-то жесткие ограничения — тоже не могу. Все в меру.

«Нужно было чуть раньше включаться, чтобы попадать в плей-офф»

— «Коламбус» как, пожалуй, никогда в последние годы, был очень близок к плей-офф. Чего вам в итоге не хватило?

— На самом деле без разницы, насколько близко мы были. По факту — это то же самое, что теряешь шансы в начале марта или в самом конце сезона. Да, может быть, это добавляет какой-то мотивации, может быть, появляется больше злости на себя, что вот — не хватило совсем немножко.

Не могу конкретно сказать, чего именно нам не хватило. Игры по-разному складывались, и назвать одну конкретную причину сложно. Все ребята бились, старались до последних матчей, все решалось в самом конце. Отчасти уже последние игры даже не так сильно зависели от нас. Но в любом случае мы до конца, не опуская рук, работали и выигрывали все, что у нас оставалось. Дальше — уже дело случая. Если бы «Монреаль» проиграл и не набрал очков, все могло бы сложиться в нашу пользу.

Наверное, нужно было чуть раньше включаться, действовать более аккуратно, более собранно. У нас был небольшой неудачный отрезок — и, может быть, надо было быстрее перефокусироваться, понять, что нам действительно нужно делать шаги в сторону выхода в плей-офф. Именно раньше. Чтобы не как в последний вагон уходящего поезда, а увереннее туда заходить.

— Были удивлены тому, что сделал «Монреаль»? Ведь в конце декабря команда шла на 31-м месте, а в итоге попала в плей-офф.

— Ребята, конечно, молодцы. Но такие случаи уже бывали. После Рождества или Нового года команды, которые чуть ли не последние в своих конференциях, делали серьезные рывки. Это, я думаю, говорит о сплоченности коллектива в нужный момент. Когда ты не просто говоришь в раздевалке, что «надо играть», а действительно выходишь и делаешь. Немногие команды способны это реально перенести на лед.

И это был показатель: ребята не просто что-то обсуждали в раздевалке — они в это верили, и потом показывали это на льду. Это многое говорит об их внутренней уверенности и готовности.

— Расскажи про твоего одноклубника, вратаря Джета Гривза. Он в концовке регулярки показывал просто феноменальную игру. В чем его феномен?

—Хороший парень, очень работящий. У каждого бывают такие моменты в карьере. Но в любом случае он не один играет — ему помогала команда. Все были заряжены одной идеей. Когда мы начали выпадать из зоны wild card, было несколько тяжелых поражений подряд — и именно этих очков нам не хватило, чтобы попасть в плей-офф.

И вот в концовке все начали играть более ответственно, более сплоченно, стали больше помогать друг другу. Как любят говорить: у нас плей-офф начался еще в регулярке — и последние игры это показывали. Это тот хоккей, который нужно играть не только в апреле, а в течение всей регулярки. Чтобы спокойно, без лишнего давления, заходить в плей-офф.

«В нашей «русской банде» «Коламбуса» есть чат, где обсуждаем поездки и рестораны»

— Какие у вас отношения с другими русскими ребятами в команде? Помимо вас еще четыре россиянина.

— Мы все очень близко общаемся. Постоянно на выездах ходим вместе на ужины, у нас действительно дружеские, теплые отношения. Особенно с русскими ребятами — с ними, конечно, общение плотнее всего. Но это не значит, что мы держимся в стороне от остальных. Канадцы, американцы — абсолютно неважно, мы общаемся со всеми. Но между собой у нас, естественно, более тесный контакт. Это нормально — язык, культура, общее прошлое. Так что да, можно сказать, у нас такая своя маленькая «банда».

— А с семьями тоже дружите?

— Конечно. Мы все как одна большая семья. Все в одной лодке, и каждый старается помочь друг другу. Если у кого-то возникают какие-то бытовые вопросы, организационные моменты — мы всегда поддерживаем друг друга. Это важно, чтобы все чувствовали себя комфортно не только на льду, но и за его пределами.

— Кто в вашей русской «банде» — самый активный, кто заводила?

— Не знаю, честно. У нас как-то все происходит очень естественно, нет конкретного одного человека, кто за все отвечает. У нас есть общий чат, туда скидываем варианты: куда поехать, какие рестораны есть, у кого какие предпочтения. Даже в Коламбусе — договариваемся на тренировке, обсуждаем, куда сходим вечером, что будем делать. Когда проходят командные мероприятия — все тоже происходит вместе. У нас внутри команды очень дружная атмосфера. Поэтому, честно, не соскучишься — все живо, весело и по-настоящему по-семейному.

«Все были в состоянии опустошения, когда узнали о смерти Годро»

— Не могу не спросить про трагедию, которая случилась в прошлом году. Можете рассказать, как вы узнали о смерти Джонни Годро?

— Я уже приехал в Коламбус… Утром проснулся, как обычно, открыл Twitter — начал смотреть новости. Там были какие-то непонятные сообщения, инсайдеры начали что-то писать, что-то произошло с Джонни. Но официального подтверждения еще не было. Я как раз поехал на арену потренироваться — и именно в этот момент клуб выпустил официальное заявление о том, что произошла трагедия.

Конечно, все были очень потрясены… Даже слов в тот день особо не находилось. Те ребята, кто уже находился в Коламбусе — сервисмены, медицинский персонал, тренеры, те, кто начал предсезонную подготовку — все были в каком-то состоянии опустошения, в непонимании. Очень тяжелый день. Это была действительно большая потеря. Все случилось настолько внезапно, и как-то… даже не верилось сначала. Было очень тяжело осознать.

— Каково было потом заходить в раздевалку, каждый день видеть место, где он сидел, но понимать, что он никогда больше туда не зайдет, не сядет, вот это все было сложно?

— Первые несколько дней, может, недель, да, было неприятное ощущение внутри себя. Вспоминались и смешные моменты, которые происходили с ним, пока он был в «Коламбусе». И ребята тоже об этом говорили. Но со временем, наверное, все равно приходит осознание того, что случилось. И отчасти, наверное, эта трагедия в какой-то степени сплотила всех нас в раздевалке. В любом случае был впереди сезон, и много времени на какие-то горевания, копания в себе и осознание того, что вот его больше нет, не было, наверное.

«Не вижу смысла делиться знаковыми моментами жизни с кем-то»

— В декабре в Коламбусе должен был пройти вечер наследия для русскоязычных фанатов, его в итоге отменили. А действительно так много русскоязычных фанатов в городе, что может собраться такая группа?

— Думаю, да. Достаточно много русскоговорящих в округе, в штате Огайо, и в соседних городах. Много кто приехал на эту игру. Ну, как сложилось — так сложилось. В любом случае, мы с ребятами, кто говорит по-русски, вышли к тем людям, кто приехал, сказали спасибо, что пришли, пофотографировались, раздали автографы. Было очень приятно увидеть столько людей, кто приехал поддержать команду.

— Вы почти пять лет живете в Америке. Можно сказать, что уже ко всему привыкли? Как вообще жизнь за океаном?

— Отчасти да. За последние пять лет я там нахожусь большую часть времени — практически  десять месяцев в году. Поэтому к очень многому уже приспособился, и те отличия, которые раньше ощущались, сейчас уже не воспринимаются. Сейчас никакого дискомфорта, ни с языком, ни с чем — все в порядке.

— Как вам Коламбус? Я слышала, что многие считают город скучным, неинтересным.

—Понятно, моментами бывает, как и везде: плохая погода, неудачные серии игр — становится тоскливо. Но в целом это обычный американский город. Таких много по стране. Я много, где был — не могу сказать, что Коламбус скучный или ужасный. Есть, конечно, мегаполисы, где больше развлечений, как в Америке, так и в России. Но в сезоне на это времени нет, и по факту это не имеет большого значения.

— Вам комфортнее жить в больших городах или в таких спокойных, как Коламбус?

— Если честно, могу жить и в таком, и в другом городе. Принципиальной разницы для меня нет — шумный он или тихий. Мы с женой и ребенком адаптируемся в любом месте. Так что неважно — это спокойное место или бурлящая жизнь.

— Почему вы ведете достаточно закрытый образ жизни — у вас нет ни соцсетей, ни мессенджеров?

— Не знаю, может, просто подростковый период прошел, когда этим интересовался. У многих ребят есть соцсети, они развивают свой бренд, но мне это, если честно, не особо интересно. Какие-то знаковые моменты в жизни я запечатлеваю для себя, и хочу, чтобы они оставались только со мной. Не вижу смысла делиться этим с кем-то.

— Но вы сказали, что читаете Twitter. То есть новости все-таки узнаете? Нет такого, что вообще отказались от айфона?

— Нет, конечно. Все равно нельзя полностью выпадать из социума. Есть новостные порталы, надо следить за жизнью не только хоккейной, но и обычной. Поэтому все равно слежу.

— Что были за сложности в прошедшем сезоне? Проблемы со здоровьем?

— Нет, со здоровьем все было отлично. Никаких проблем не возникало, как это бывало в других сезонах. Я правильно занялся подготовкой, учел все нюансы, так что сезон по здоровью — в актив.

— То есть трудности были связаны с тем, что вы не всегда получали игровое время и не до конца понимали свой статус в команде?

— Отчасти, да. Были такие моменты. Но я старался не зацикливаться на этом. Больше смотрел на то, как сам могу повлиять на ситуацию.

— В матче с «Рейнджерс» вы оформили «сухарь», но команда проиграла по буллитам. Вы стали первым вратарем в истории НХЛ с таким достижением. Какие у вас были эмоции после игры — больше расстройства или все же приятные ощущения?

— Узнал об этом только на следующий день. Конечно, было расстройство, потому что мы проиграли. Вроде бы ты не пропустил в основное время, но по буллитам проиграли — и все равно это не ощущается как «сухарь». Хотя статистически — да. Но по факту — нет, потому что команда проиграла.

— «Сухари» важны для вратарей?

— Не буду лукавить — приятно, когда играешь на ноль. Особенно если команда выигрывает. Это дополнительные эмоции. Но ты не зацикливаешься на этом, потому что сезон длинный, игры бывают разные. Но да — это приятно.

Источник: ВсеПроСпорт